По краткой аннотации можно предположить, что новая картина канадского самородка Винченцо Натали - это очередной научно-фантастический кошмар об опасностях генной инженерии. Ничего заведомо дурного в данной гипотезе нет, но лелеять типичные голливудские грезы на тему исковерканной судьбы овечки Долли все-таки не стоит. Вообще удивительное дело, как будучи не столько фантастом, сколько философом и социологом, Натали с каждым своим новым фильмом производит впечатление человека, являющегося значительно умнее того жанра, в котором он зачем-то работает. Изящно слагая в теснейших рамках сугубо зрительского сай-фая свои экзистенциальные притчи о людях, неизменно блуждающих по вычерченным едва заметным пунктиром моделям мира, режиссер каждый раз раскланивается в щедрых реверансах Жан Полю Сартру, о чем наверняка не каждый посетитель мультиплекса сможет догадаться.

Впрочем, лишь сегодня до Натали наконец-то снизошло понимание того, что сартровская сентенция про ад недостаточно развернута, вследствие чего маэстро макабрического минимализма решил призадуматься вдруг о такой вроде бы пустяшной социальной форме материи как семья. Как ни странно, маленькая группка из двух разнополых человеческих особей оказалась куда страшнее, чем геометрический колосс с ловушками и 'другими людьми' ('Куб') или абсолютная вселенская пустота, где прародителю хаоса предстоит в конечном результате столкнуться с самим собой ('Пустота'). А все потому, что своим персональным адом в семьях принято делиться друг с другом - в этом вся 'Химера'.

Семейка здесь представляет собой парочку симпатичных и благочестивых ученых, усердно трудящихся во благо человечества. Они намереваются путем скрещивания ДНК добиться синтеза лекарства от всех болезней, хотя, наверное, где-то в глубине души и осознают, что данный эксперимент проводится с несколько иными целями. Вымощенная известно куда дорожка приводит этих не по возрасту тщеславных людей к созданию трогательной девочки-монстра. Единственный недостаток родившейся на свет Химеры - человеческий ген, отвечающий не только за бурный гормональный фон, но и за непредсказуемость поведения индивидуума.

Разумеется, какой бы там она не получилась, Винченцо Натали намеренно поселяет миловидного мутанта в ту морально-этическую плоскость, где отвлекаясь на поверхностный рассказ про одного конкретного уродца, говорится лишь про людей, которые этого уродца окружают. Истеричная мамочка, проведшая свое несчастливое детство в темном сарае, моментально оказывается наглядной иллюстрацией к пособиям Зигмунда Фрейда: за нервическим сюсюканьем сначала последует фраза 'Отдай ложку, тварь!', потом - нежное стремление социализировать существо посредством введения в повседневную жизнь различных табу ('Жить в обществе - значит уметь ограничивать свои желания'), чуть позже - профилактика немотивированной агрессии с помощью ампутации у девочки ядовитых желез. У новоиспеченного папочки, к счастью, психика будет не такая расшатанная: людям свойственно колебаться, поэтому его стремление утопить Химеру будет чередоваться с непреодолимым желанием с ней совокупиться. И так до самого финала, весьма остроумно закольцованного этимологией слова 'опыт': хорошо, если его приобретаешь; но куда хуже, когда его ставят на тебе.

Что именно почувствует зритель после просмотра фильма, пока не очень понятно. Картина сильно неровная, местами взбалмошная, временами излишне физиологическая, как раннее творчество Дэвида Кроненберга. Тем не менее, с железобетонной уверенностью о фильме Натали кое-что сказать можно: столь хирургически точные в психологических нюансах ленты выходят в широкий прокат крайне редко. И, конечно, на них не имеет никакого смысла идти, чтобы попугаться. Однако, если хотя бы на секунду вы узнаете в двух растерянных и неспособных уследить друг за другом невротиках самого себя, тогда 'Химера' гарантированно сделает вас чуточку, но человечнее.