Этот совершенно невыносимый социальный хоррор выдержан в весьма востребованном фестивальном жанре, который можно обозвать не иначе как 'мама дорогая...' (см. 'Волчок', 'Цыпочки', 'Девушка напротив'). В центре событий темнокожая и тучная, но зато очень мечтательная бегемотиха Прешес, пытающаяся на протяжении всего хронометража ленты заглушить свои душевные мытарства посредством непомерного обжорства. Над ней издеваются жестокие сверстники, а она в ответ лениво прется в кафе быстрого питания, где ворует заветное ведерко с жареной курицей. Ее беспрерывно насилует отец, от которого она уже в двенадцать лет рожает ребенка-дауна, но и тут юную Прешес выручают духоподъемные свойства большой кастрюли, где довольно неаппетитно закипают свиные мохнатые ножки. Моральный надлом у девушки случается как раз в тот момент, когда она, в очередной раз придя из роддома, не успевает приготовить себе вкусный калорийный обед, потому что склонная к садизму мамаша, приревновавшая неразборчивого в половых связях мужа к собственной дочери, поочередно разбивает об голову Прешес граненый стакан, горшок с фикусом и старый телевизор. И лишь тогда разозлившийся подросток, горемычно почесав шишку на лбу, решает отправиться в мир, который, как все мы знаем, не без добрых людей.

Пожалуй, единственное, о чем вспоминаешь, когда пытаешься досмотреть до конца эту беспросветную 'правду жизни', так это о режиссере Тодде Солондзе. Его, наделенного каким-то невообразимым талантом делать из идентичного материала гениальные комедии о прогнившем институте американской семьи, ни разу не номинировали на 'Оскар'. И теперь, благодаря обласканному критикой 'Сокровищу', понятно почему.

Чтобы попасть на красную ковровую дорожку, необязательно дефрагментировать современную мораль, нужно просто сделать зрителю максимально неприятно. Погрузить его в кромешный двухчасовой ад, где подробные иллюстрации социальных проблем перемежаются с бесконечным трепом, словно пропущенным сквозь призму ток-шоу телеведущей Опры Уинфри (она, кстати, выступила здесь продюсером). При этом необходимо всячески соблюдать политкорректность, дабы миловидная преподавательница из гарлемской школы оказалась по сюжету не только благодетельницей, но и прилежной лесбиянкой-семьянином. Также нужно обязательно придумывать время от времени что-нибудь истерическое, но очень эффектное, как страшный диагноз, к примеру, который можно поставить одному из героев картины, дабы заведомо циничный зритель хотя бы разок подавился своими скупыми слезами.

И, конечно, не очень понятно, по какой причине нужно жалеть апатичную Прешес. Она, грезя по ночам о набриолиненных прическах, пышных боа и слепящем свете софитов, в общем, мало что делает для достижений подобных мечтаний (желание быть лучшей матерью на свете, моментально нивелируемое наклонностью хапать двойные порции, не в счет). Зато понятны причины столь оглушительного успеха картины. Их осознаешь примерно к финалу, когда режиссер врубает броский титр: 'Посвящается всем Сокровищам'. Как бы ни была хороша актриса Мо'Ник, монументально сыгравшая персонифицированное зло, вовсе не она является проводником фильма на престижные кинофестивали. Маловероятно, что такую ленту, в отличие от опусов какого-нибудь Спайка Ли, по достоинству оценят деклассированные элементы из гетто.

Тем не менее, 'Сокровище', будучи слишком поверхностным для серьезного социального кино, как и шоу вышеупомянутой Опры, очень метко стреляет в целевую аудиторию, которой чужды страдания посторонних людей, но лишь только с их помощью она может порадоваться за саму себя. И ведь действительно, что для среднестатистического посетителя мультиплексов может быть более жизнеутверждающим? Достаточно вглядеться в заплаканные глаза зрителя, который примет трогательное посвящение режиссера Ли Дэниелса близко к сердцу, чтобы увидеть там не сострадание, а самые настоящие слезы счастья и сакраментальные истины вроде: 'Как же все-таки хорошо, что я не глуповатая, толстоватая и крайне неудачливая девочка из Гарлема'.