Когда Терри Гиллиам берется за большие голливудские проекты, судьба немедля вставляет ему палки в колеса. Раз за разом она делает это с возрастающим энтузиазмом, от чего кажется, что фильмы сказочника явно осточертели кому-то наверху. Злой рок идет по пятам за режиссером долгие годы, а о тех злоключениях, которые навалились на съемочную группу 'Воображариума', все знают и так. Сначала трагически скончался Хит Леджер, через полгода от рака умер один из продюсеров, а потом и сам Гиллиам оказался на волоске от смерти, став участником одного неприятнейшего дорожного происшествия. Подобное тотальное невезение невозможно объяснить рационально, но, тем не менее, после просмотра новой картины мэтра становится совершенно очевидным: режиссер, превратился в убежденного солипсиста, грешно и вероломно считая, что весь мир - плод его собственного воображения. Пожалуй, пройдя через ниспосланные круги ада, в своем мировоззрении автор утвердился окончательно. При этом ровно настолько, когда впору задуматься о том, не вступал ли он сам в сделку с Нечистым.

Во всяком случае, именно так поступает главный герой фильма - тысячелетний Парнас, который когда-то выиграл в пари бессмертие, а потом выменял полученную муку вместе со своей еще не родившейся дочерью обратно, причем на не менее мучительное человеческое существование. В итоге Парнас стал иллюзионистом, развлекающим скучающих обитателей дождливого Лондона слегка безумным цирком-шапито, где гвоздь программы - номер с магическим зеркалом, отправляющим зевак в экскурс по их собственному воображению.

Разумеется, в этих диковатых сценарных метаморфозах несложно увидеть самого Гиллиама. Он ведь тоже своего рода стареющий маг-проводник, который почти что каждым фильмом пытается отправить аудиторию в мистическое запределье, куда уже мало кто хочет попадать. В 'Воображариуме' этот зритель - избалованные спецэффектами подростки с игровой консолью в руках, и барышни, в чьих головах лишь брэндовые туфельки и мимолетные одержимости смазливыми мордашками популярных актеров. Чего уж там говорить о продюсерах-мефистофелях: будет довольно странно, если братья Вайнштейны не узнают себя в тактике ведения переговоров, которые демонстрирует демонический персонаж гениального Тома Уэйтса.

Но вот в чем главная странность. Пока Гиллиам пытался соткать из своих снов и фантазий живое кинополотно, забегая временами в тематику заурядных творческих мук, смерть Хита Леджера поставила его в весьма затруднительное положение. Трагический уход актера нужно было как-то обыграть, для чего режиссер задействовал Джонни Деппа, Джуда Лоу и Колина Фарелла, в которых герой Леджера, пребывая в зазеркалье, поочередно превращается. Рискованный ход мог привести картину к чему угодно, но вместо того чтобы разбиться вдребезги, словно свалившееся на пол зеркало, 'Воображариум' моментально обрел второе дно. Язвительное брюзжание автора по поводу невозможности снять сказку из-за того, что в нее мало кто способен поверить, ушло куда-то на второй план. Многоликость персонажа стала не вынужденной мерой, а отточенной метафорой. В чехарде, полностью состоящей из невразумительных фокусов, вдруг появилась связная история о человеке, который был совсем не тем, кем казался на первый взгляд.

Как ни странно, такое раскрытие героя сразу же обзавелось в фильме хлесткой и удачной рифмой: в мире, где большинство разучилось мечтать, ты можешь быть мертвым, будучи живым. Но, к счастью, на этом свете были, есть и остаются люди, способные дефибриллировать тебя единственным эффективным способом - искусством. Понятное дело, что одни после этого удостаиваются искренней похвалы, а другие - вечной памяти.