Когда маленьким детям снятся страшные сны, они зовут на помощь своих родителей. Примерно также поступает и главная героиня картины - чувствительная милиционерша Ангелина. 'Мама, папа, где вы?' - неловко промямлит девушка, перед тем как проснуться. Никто не ответит, зато последует пробуждающая монтажная склейка, отсылающая как зрителя, так и героиню в беспросветную реальность. Туда, где жухлая осень и холодный приморский ветер, продувающий безжизненные, узнаваемые постсоветские окрестности.

Такие ныне сказочки у российских режиссеров поколения 'новой волны': рассказчики завораживают слушателя интонацией - спокойной, размеренной, вкрадчивой даже, а трагикомические персонажи, в свою очередь, пытаются смириться со своим персональным адом, погрузившись в пучину бессмысленных вопросов, на которые так сложно найти ответы. Насущные проблемы озадаченной Гели озвучены напрямую лишь в ночном кошмаре: больше всего на свете ее интересует, сколько же еще будет длиться этот жутковатый бесконечный сон, в котором она стоит одна-одинешенька, не зная кому жаловаться, с кого спрашивать, куда бежать? Режиссер Николай Хомерики, как это принято, отвечает витиевато, причем тоже в вопросительной форме. А стоит ли просыпаться вообще, когда ты, будучи сухой развалиной, живешь в хмуром городе Владивостоке и носишь на плечах асексуальные милицейские погоны?

Конечно, 'Сказку про темноту' в основном ругают и, в общем, понятно почему. Очень многое в фильме воспринимается как непростительная фальшь. На ленту совершенно невозможно смотреть с позиций бытового правдоподобия. Вычурность и неестественность обсценной лексики здесь режет слух, как и в вырыпаевской 'Эйфории'; младший лейтенант с периферии, наделенный глазами, мимикой, походкой и интонациями Алисы Хазановой - образ действительно инородный и дурацкий. Ну, хотя бы потому, что выглядит еще куда более абсурдным, нежели следователь Фаина в литвиновской 'Богине'. Однако все проблемы восприятия в фильме только оттого, что Хомерики не трогает тематика, так старательно поднимаемая маститым сценаристом Родионовым. Все-таки, 'Сказка про темноту' не является достоверной обличительной зарисовкой на актуальную тему отложенного апокалипсиса, в котором пребывает российская глубинка. Именно поэтому всю грязь и безысходность оператор Алишер Хамидходжаев фиксирует на пленку с присущей ему божественной отстраненностью.

Здесь важно помнить лишь об одном: Николай Хомерики - режиссер несколько иной творческой школы: он, потрудившись ассистентом знаменитого французского режиссера-шестидесятника Филиппа Гарреля, став в определенный момент любимчиком Каннского фестиваля, снимает кино, которое легко можно конвертировать на европейский рынок. Он всеми силами пытается абстрагироваться от социального, предлагая взамен чувственную элегию, фривольное сочинение на тему 'одинокая женщина желает познакомиться'. Темнота в этой сказке воцаряется к финалу не столь из-за провинциального места действия, сколь из-за того, что эта одинокая женщина не в силах познакомиться с собой. Размышления эти интересны, в какой-то мере даже выдающиеся, учитывая, что в России мало кто умеет снимать кино так, как это делает Хомерики. Впрочем, фильм этот все равно обречен стать незамеченным и недооцененным. Не потому, что плохой, отнюдь нет. Просто отечественному зрителю по-хорошему наплевать на всю эту кинематографическую культуру.